Поиск:
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


Статьи

БАЛЬМОНТ КОНСТАНТИН ДМИТРИЕВИЧ:



БАЛЬМОНТ КОНСТАНТИН ДМИТРИЕВИЧ - (3.6.1867, Гумнищи, Шуйский у. Владимирская губ. - 24.12.1942, Нуази-ле-Гран, близ Парижа) - поэт, переводчик, эссеист. Родился в помещичьей семье: отец его был земским деятелем в Шуе.Б. учился в гимназии в Шуе и Владимире, на юридическом факультете Московского университета (1886-88), был исключен за участие в «студенческих беспорядках». Первые стихотворения напечатал в 18 85 в петербургском журнале «Живописное обозрение». Первую книгу «Сборник стихотворений» издал на собственные средства в 1890 в Ярославле. Поэтические сборники «В безбрежности» (М., 1895), «Тишина» (М., 1898), «Горящие здания» (М., 1900), «Будем как солнце», «Только любовь» (оба - М., 1903), «Литургия красоты» (М., 1905) и др. выдвинули Б. в ряд корифеев русского символизма. За ними последовало «Полное собрание стихов» Б, в 10-ти тт. (1907-14). Его поэзия получала высочайшие оценки критики, «То было время, когда над русской поэзией восходило солнце поэзии Бальмонта, - отзывался о его поэтическом даре и мастерстве В.Брюсов. - В ярких лучах этого восхода затерялись едва ли не все другие светила. Думами всех, кто действительно любил поэзию, овладел Бальмонт и всех влюбил в свой звонкопевучий стих». Б. переводил также классику всемирной поэзии. Начиная с 1892 совершил многочисленные путешествия, их результатом явились книги «Зовы древности» (М., 1908) - переводы древних преданий и мифов, «Змеиные цветы» - очерки о Мексике (М,, 1910), «Край Озириса: Египетские очерки» (М., 1914) и др. Переводил Шелли, Кальдерона, Эдгара По, Уайльда, Уитмена и др. поэтов Европы и Америки. Автор первого полного перевода на русский язык «Витязя в тигровой шкуре» Шота Руставели; одним из лучших признан его перевод «Слова о полку Игореве». С 1905 находился под воздействием революционных настроений, обличал самодержавие, вынужден был эмигрировать; в Париже в 1907 издал сборник «Песни мстителя». В феврале 1917 приветствовал революцию, как «очистительную силу»: написал гимн «Да здравствует Россия, свободная страна!», но уже в мае заявил, что отказывается от прежних «мстительных призывов». Свои убеждения выразил в книге «Революционер я или нет?» (М., 1918): «Революция хороша, когда она сбрасывает гнет. Но не революциями, а эволюцией жив человек... Жизни нет там, где грозы происходят беспрерывно». Испытал лишения и невзгоды послереволюционных лет в подмосковном местечке НовоГиреево, где он «голодал и холодал». Описал те дни в очерках-воспоминаниях, вошедших в книгу «Где мой дом?» (Прага, 1924), в статьях, в лекции «О пережитом при большевиках», с которой он выступил в Париже в 1921. Покинул Россию 25.6.1920, получив разрешение выехать во Францию на полгода, но в Россию не возвратился. Жил в окрестностях Парижа и в Бретани, на Атлантическом побережье, Как поэт и человек Б. оказался на чужбине фигурой трагической: «Я живу среди чужих». «Мне душно от того воздуха, которым дышат изгнанники», «Я никому не нужен». «Я ушел из тюрьмы, уехав из Советской России... Зачем бы я вернулся? Чтобы снова молчать как писатель?... Но нет дня, когда бы я не тосковал о России, нет часа, когда бы я не порывался вернуться». В сборнике стихов «Марево» (Париж, 1922) выражено смятение и подавленность, глубокое чувство отчаяния: «Мутное марево, чертово варево, кухня бесовская в топи болот». «Волчье время - с ноября до февраля. Ты растерзана, родимая земля. Волколаки и вампиры по тебе ходят с воем... Их дорога - трупы, трупы, дым и дым». Мрачны были и предсказания судьбы России: «Великая держава, / Где твое величье?/ Упившись в диком пире. / Проснешься - вновь в цепях», С течением времени, по мере того, как утихала боль души, менялась тональность стихотворений Б. «Ощутив веяние новых созвучий в душе, я начинал обратный путь домой, - в Россию, в правду, в красоту», - писал поэт. То же чувство он выражал в стихотворении «Уйти туда»: «Уйти туда, где бьются струи. В знакомый брег, / где знал впервые поцелуи / и первый снег... / Уйти туда хоть на мгновенье, / Хотя мечтой». Название сборника стихов «Мое - Ей» (Прага, 1924) звучит как послание поэта своей стране, выражение гордости за нее: «Мой край, в покров весны одет, / Другого счастья в мире нет» («Россия»). Г.Струве, близко знавший поэта и много о нем писавший, озаглавил рецензию на сборник «В раздвинутой дали» - «Бальмонт - певец России». Поэт сохранил и воспевал неукротимую любовь и привязанность к родной земле, ее лесам, запечатлевшимся на век просторам: «Пойти по косогору, / рекою многоводной. / Молиться водам, бору, / земле ни с чем несходной» («Хочу»). В зарубежье вышло более десятка поэтических сборников Б. Они издавались в Париже («Светлый час: избранные стихи» и «Дар земле», 1921), в Стокгольме («Гамаюн», 1921), в Праге («Мое - Ей», 1924), в Чураевке, США («Голубая подкова: Стихи о Сибири», 19161928, 1936), в Берлине («Сонеты солнца, меда и луны», 1921), в Харбине («Светослужение», 1937). Печатался в журналах, газетах, альманахах - «Современные записки», «Россия», «Грани», «Сполохи», «Числа», «Воля России», «Перезвоны». Критики отмечали много слабого из того, что он печатал, Г.Струве указывал на «отсутствие чувства меры и многописание», но все же считал, что «лучшие стихи Бальмонта этого периода стоят на том же уровне, что и те, которые когда-то пленяли читателей на заре второго золотого века русской поэзии». «Ни своего дара песни, ни своего мастерства Бальмонт в эмиграции не утратил». Б. во многом оставался художником-символистом, его поэтическая речь «осталась тем же, чем была в эпоху, когда символизм нераздельно царствовал в русской поэзии», подчеркивал Г.Струве. Стихотворения из сборника «Гамаюн» - «Хлопья тумана», «Зарево мгновений», «Сумерки» передают тихое любование красотой, тонкие нюансы чувств, налет грусти, Символичны названия стихотворений «Цветочный звон», «Полночь в цветке» («Дар земле»). В эмиграции Б. продолжал и переводческую деятельность, выпустил в новых изданиях книги «Из мировой поэзии» (Берлин, 1921), «Зовы древности» (там же, 1923), дополнив их переводами древнегреческой лирики, японской древней поэзии, фольклорных памятников Океании. Посетив Болгарию в 1929, он создал сборник «Золотой сноп болгарской поэзии: Народные песни» (София, 1930). Творческие контакты Б. поддерживал с поэтами Польши, Чехии. В его переводе вышли «Книга смиренных» Яна Каспровича (Варшава, 1928); «Стихотворения» Ярослава Вхрлицкого (Прага, 1928). Давние дружеские связи с литовскими поэтами Людасом Гирой, Балтрушайтисом и новые поездки в Литву завершились изданием сборника «Северное сияние. Стихи о России и Литве» (Париж, 1931). Многочисленные переводы Б. печатал в еженедельнике «Россия и славянство» - «Болгарские песни», поэзия Ярослава Ивашкевича (1930). Выступал как популяризатор славянской поэзии и культуры. Отмечая заслуги Б. в переводах чешских поэтов, Чешская Академия наук и культуры избрала его в 1930 своим членом-корреспондентом. Б. писал и прозу: «Воздушный путь. Книга рассказов», автобиографический роман «Под новым серпом» (оба - Берлин, 1923), сборник эссе на славянские темы «Соучастие душ» (София, 1930). Публиковал этюды о писателях, размышления о литературе, принимал участие в литературных вечерах и юбилейных торжествах. Выступая в клубе молодых литераторов в Париже с обращением «К молодым поэтам», раскрывал «секреты» своего успеха. В речи о Ф.Достоевском - «мученике глубин русского духа» (1921) - говорил о «бесконечно-сложной многогранной личности гениального художника», о том, каким образом писатель создает «художественное вещество», из которого можно сделать «хлеб каждого дня» и «святейшие знамения, которые возникают в самом высоком «таинстве нашей религии». Мысли о литературе и писателях у Б. выражены образно, слово эмоционально окрашено. «Узнав сам, много раз, величайшую боль.., видевший смерть лицом к лицу..., стоявший на эшафоте и считавший секунды, отделяющие его от казни.., без вины томившийся на каторге... - мог ли он не знать, что есть в душах человеческих?» В эссе о И.Тургеневе (из цикла «Мысли о творчестве», 1921) назвал его самым русским из наших прозаиков, «лучше других постигшим разлив родной речи и лучше всех других понявшим основные черты нашего народа, прихотливый ход нашей истории»; «Тургенев безупречный лик художника, воспринявший искусство как одну из граней вечности»; этот волшебный сказочник, «давший неумирающую жизнь всему рассказанному, спел такой гимн русскому языку, что он будет жить до тех пор, пока будет жить русский язык, значит, всегда». Вспоминая о Л.Толстом, которого он посетил вместе с Чеховым в Крыму, Б. писал, что одним простым вопросом Толстой умел, «как исповедальник, побудить к полной правде чужое сердце и заставить его мгновенно раскрыться». «Видеть это лицо, полным внутреннего света, и не любить его - было нельзя». В литературное наследие Б, входят также этюды о Е.Баратынском, С.Аксакове: он оставил отзывы о видных писателях зарубежья - А.Куприне, И.Бунине, Д.Мережковском, Г.Гребенщикове и др. Соотечественники в эмиграции замечали, начиная с 1932, нарастание у поэта душевной депрессии, которая в конечном счете парализовала его мысль. Его дни закончились в русском приюте в окрестностях Парижа. Критика в зарубежье по-разному оценивала творчество Б. в эмиграции и все его литературное наследие. «Это метеор, мерцавший обманчивым и неверным светом и исчезнувший, надо полагать, навсегда», - писал ГАдамович. Большую активность Б., несмотря на упадок сил в конце жизни, отмечал Ю.Терапиано, хотя, по его словам, в поэзии зарубежного периода Б, «нет прежнего подъема и прежней восторженности. Она суше, беднее». Суд современников над нею был строг, но «со временем кто-нибудь откроет настоящего Бальмонта, отбросив много лишнего и даже никчемного».
Похожие на БАЛЬМОНТ КОНСТАНТИН ДМИТРИЕВИЧ слова / понятия:

БАЛОНКА
БАЛТЫ
БАЛТЫНЬШИК
БАЛУ (ПОЗДНЕЕ - БААЛ, ВААЛ)
БАЛЫКЧИЯН
БАЛЫКИНСКАЯ, ЧУДОТВОРНАЯ ИКОНА
БАЛЬЗАК, ОНОРЕ ДЕ
БАМИАН (BAMIAN) МОНГОЛЬСКОЕ ВТОРЖЕНИЕ В ХОРЕЗМ
БАН
БАНКЕТ